С Джеймсом у нее тоже был свой контакт, иногда меня поражала его осведомленность. Возвращаясь домой с очередной поездки на помощь людям, Джеймс мог рассказать чем мы с дочерью занимались последние несколько часов.

Он знал все до мельчайших деталей, а она знала, когда ждать папу. Просто сидит, играет со мной, а в следующий миг выбегает на улицу и ждет. Минут через пять я слышу шум машины, и еще минут через семь приезжает он. Сначала удивлялась, потом привыкла и просто садилась рядом и ждала вместе с ней.

Мы были семьей. И были счастливы. Мой не по годам умный ребенок знал все, что ему надо знать и будто останавливал себя, чтобы не знать лишнего. Сначала меня это тревожило. Но когда я поняла, что мой ребенок в свой год и три месяца отроду, выглядящая как двухлетняя малышка, научилась считать до десяти и освоила сложение Я поняла, что ее решение правильное.

Надежда скрывала свой ум и развитие. Внешне это был двухлетний умненький ребенок едва научившийся говорить. Но как бы она не играла, все равно проскальзывал ум не одного столетия и невероятная память. О ее иных способностях я вообще молчу.

Однако одну вещь она не могла себе подчинить. Она не контролировала своего тела. А оказалось, что оно подвержено многим человеческим слабостям. Например, в полтора года она заболела гриппом и только наша с ее отцом кровь вылечила ее. Это было странно. Она была чистокровным вампиром со всеми вытекающими последствиями. Она пила кровь, обладала силой, могла манипулировать окружающими. Но при этом она была человеком и ничем не отличалась от любого ребенка полутора лет.

В результате, испугавшись за дочь, я поняла, что мне нужен врач, который может хотя бы примерно знать, что нужно моему ребенку. И я его нашла.

Его звали Жак. Полукровка. Отец вампир, мать смертная. Занимается врачеванием, как людей, так и полукровок. Считается лучшим в своем деле. И после недельных переговоров я решила показать ему дочь.

В ту ночь Джеймс вернулся позже обычного. Надюша уже спала. Я же ждала его в нашей спальне.

— Привет! — улыбнулся он мне, подходя и чуть приподняв мое лицо, припадая к моим губам — я соскучился. Сойка передает привет.

Как только ребята вылечились они ушли. Им очень повезло. Они легко отделались. А теперь создали организацию призванную защищать обе расы.

— Я тоже соскучилась! — ответила я, чувствуя как он чуть прокусывает мою кожу слизывая кровь — Голодный?

— Очень! — был мне ответ.

Я лишь рассмеялась, прекрасно зная что будет дальше.

И снова постель и снова он пьет мою кровь, и снова я чувствую, как руки ласкают тело, а член наполняет меня собой. Я каждую ночь отдаюсь ему, и каждую ночь он выходит в последний момент! Как же я ненавижу его в эти секунды.

— Опять? — спрашиваю я, когда немного пришла в себя.

— Прости! — он знает о моем отношении, но все равно делает по-своему. Он боится. Надя далась нам с трудом и с тех пор между нами стоит страх. Страх, что второго раза я не вытяну.

Я отворачиваюсь от него, ничего не говоря. Было время, когда я плакала от отчаянья, билась об стену и ругалась. Теперь же мне просто плохо, и я прячусь от него.

Он молча прижимает меня к себе и ничего не говорит. Это то единственное, из-за чего мы ссоримся. То, что стоит между нами и портит нашу жизнь.

Но сегодня мне надо поговорить с ним. Поэтому взяв себя в руки, я тихо шепчу.

— Я нашла врача и хочу показать ему Надю.

— Зачем? Мы же это уже обсуждали. Мне казалось, что все решено.

У нас действительно был разговор. Но это было до простуды. А после нее я испугалась за дочь и теперь просто не могу сидеть и ждать. Я должна знать наверняка, что мой ребенок здоров.

— У нее человеческое тело — подверженное человеческим болезням. Пусть и на крови. А если с ней что-то не так? Пусть хотя бы посмотрит!

Он молчит. Я чувствую, как его нежные руки сжались вокруг меня и понимаю, что это тяжелое решение.

— Хорошо, пусть посмотрит.

— Мы поедем завтра.

— Я завтра не могу. Я должен быть с ребятами на полигоне. Может послезавтра? — предложил он с тревогой в голосе.

— Прости! — виновато опустила я голову — У него по записи. Я записалась на завтра.

— Ты уверена, что ты хочешь этого сделать? — спросил он поворачивая мою голову и глядя в мои глаза.

— Да!

— Хорошо, только будьте осторожны — сдается он, но я вижу беспокойство в его глазах.

Поэтому я только кивнула и, прижимаясь к нему крепче, прошептала:

— Я люблю тебя!

— А я тебя — уловила я улыбку в его голосе и спокойно уснула.

Утром я смотрела, как он несет дочку к машине и что-то с ней обсуждает. Девочка улыбалась и казалась такой счастливой. Но стоило им подойти к машине, и ее лицо стало серым, а глаза стеклянные.

Видение! Опять!

— Надя! — подбежала я к дочери, но она уже очнулась.

Оглядевшись вокруг, моя дочь грустно улыбнулась, будто прощаясь с окружающим ее миром. Потом внимательно посмотрела на отца и прижалась к нему. И только потом посмотрела на меня.

— Все хорошо, мам, все будет хорошо! — улыбка была печальной, а в глазах был совсем не детский ум и отчаянье — Поехали.

— Ты увидела что-то плохое? — спросил ее отец, внимательно глядя на нее и не отпуская с рук.

— Нет, пап, я просто увидела что будет. И все будет хорошо — она пыталась улыбнуться, но это ей явно не удавалось.

— Может перенести встречу? — встревожено предложила я.

— Нет! — отрезала дочь жестким тоном, от которого по моей спине пошли мурашки — Мы едем, иначе